|
Врач-реаниматолог Сэм Парниа
продолжает будоражить и без того мутные воды танатологии, предлагая коллегам
очень внимательно слушать рассказы людей, вернувшихся с того света. По его
мнению, которое поддержит любой грамотный философ, эти истории проливают свет
на природу сознания.
«Сознание не исчезает в момент смерти, — повторяет он свою мантру. — Да и нет
такого момента. Смерть — это процесс».
В середине XX века, с открытием
методов сердечно-лёгочной реанимации, изучение смерти вступило в новую фазу.
Поначалу реанимировать человека удавалось спустя считанные минуты после
клинической смерти, а сегодня к жизни возвращают людей, «скончавшихся»
полчаса назад и больше. Новые технологии последних лет позволяют добиться и
вовсе фантастических результатов, когда сердце начинает биться после
нескольких часов бездействия.
Но мы отвлеклись. Как только реанимация стала рутиной, врачи наслушались
странных рассказов о том, что «после смерти» человек не перестаёт видеть и
слышать, хотя мозг, если верить медицинскому оборудованию, уже не работает.
Подобные истории появлялись и раньше, но поскольку с точки зрения неврологии
объяснить эти видения было невозможно, то от них просто отмахивались или
откладывали на потом — до тех времён, когда и оборудование будет другим, и знаний
о человеческом организме накопится побольше.
Похоже, эти времена настали: г-н Парниа возглавляет исследовательский проект AWARE, который
тщательно фиксирует рассказы реанимированных пациентов 25 больниц Северной
Америки и Европы. В прошлый раз «КЛ» вскользь обмолвилась о том, что
г-н Парниа думает о человеческом сознании, а теперь поговорим об этом
подробнее, благо учёный дал обширное интервью журналу Wired.
Прежде всего стоит отметить, что г-н Парниа предлагает отказаться от термина
«околосмертный опыт» (near-death experience) и заменить его опытом посмертным
(after-death experience), потому что с медицинской точки зрения остановка сердца и прекращение
кровотока в мозг действительно считаются смертью. Таким образом, те
странные и необъяснимые видения, которые испытывают пациенты, случаются после
смерти.
Г-н Парниа обнаружил, что 10%
людей, переживших остановку сердца, потом вспоминают разные интересные
вещи. При этом рассказы похожи один на другой: умиротворённость и встреча с
каким-то совершенным существом, полным любви и сочувствия. Индуисты
утверждают, что это было божество привычного им пантеона, христиане
вспоминают о Боге или Иисусе, а атеисты общаются с некой абстрактной
сущностью. То же самое говорят даже дети трёх лет. Многие из переживших этот
опыт перестают впредь бояться смерти, уверенные в том, что их существование
вечно.
Самый главный вопрос, который видит здесь г-н Парниа, заключается в
следующем: когда людям являются эти видения? Действительно ли во время
полного отключения мозга — или же в те краткие мгновения, когда их уже
реанимировали, но они ещё без сознания?
Второй вариант кажется более убедительным, но есть одна проблема. Дело в том,
что, придя в себя, пациенты пересказывают разговоры и даже описывают одежду людей, окружавших их
за 10–20 минут до
реанимирования, то есть при неработающем мозге. Г-н Парниа, несмотря
на свою интересную повседневную деятельность, остаётся учёным до мозга
костей, а потому склонен предполагать, что такие случаи могли стать
результатом особенно успешной реанимации, когда мозг заработал раньше, чем
следовало. Но у этой гипотезы нет абсолютно никаких доказательств.
Подчёркиваем ещё раз: когда
в мозг не поступает кровь, он не действует вовсе. К тому же его порой
замораживают, чтобы не погибли клетки. Странные видения никак нельзя
приписать слабой, не замечаемой медицинским оборудованием активности мозга
или работе какой-то
потайной его части.
Что ж, перед наукой с новой силой встаёт старый вопрос о связи мозга и
сознания. Материалисты скажут, что сознание порождается электрохимическими
процессами, протекающими в мозге, по закону перехода количества в качество. И
иронично добавят: все видели мозг без сознания, но сознания без мозга не
видел никто. Однако только что мы рассмотрели примеры того, что может
оказаться сознанием без мозга. Отсюда вывод: либо мы чего-то не знаем о
мозге, либо сознание и впрямь не привязано к нему.
На попытку упрекнуть его в переходе на
заигрывание со сверхъестественным г-н Парниа отвечает так: «Мы пытаемся
объяснить положение вещей с помощью научного метода, но возможности науки
ограничены. Если кто-то говорит о том, что существует нечто необъяснимое для
науки, это не значит, что он суеверен или ошибается. Когда открыли
электромагнитное взаимодействие, которое в то время нельзя было не то что
увидеть — измерить, многие учёные над этим лишь посмеялись.
В
действительности не проведено ни одного эксперимента, который показал бы,
каким именно образом работа клеток мозга приводит к возникновению мысли.
Невозможно посмотреть в микроскоп на клетку и сказать: ага, объект думает о
том, что он голоден».
«Возможно, психика и сознание, — продолжает учёный, — представляют собой
неизвестный науке тип физического взаимодействия, который совсем не
обязательно производится непосредственно мозгом. Да, исследования
деятельности мозга с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии
научили специалистов видеть связь между активацией той или иной области и
определёнными мыслительными процессами. Но это никак не отвечает на вопрос о
курице и яйце: то ли
электрохимическая деятельность клеток порождает мышление, то ли наоборот».
Учёный напоминает также, что до сих пор неизвестно, каким образом мозг
переключается между сознательным и бессознательным состояниями. Знали бы —
давно научились бы возвращать к жизни «людей-растений» и тех, кто годами
лежит в коме.
P. S. Предвидя баталии, которые могут развернуться в комментариях к
этой заметке, хочется добавить следующее. Философы давно заметили
принципиальную разницу в восприятии физических и сознательных процессов: мы
не можем ни изучать их одинаковыми методами, ни описывать аналогичными
терминами. Об этом говорится, например, во второй главе Первого послания
Коринфянам (если отвлечься от религиозных смыслов текста), а Декарт в
знаменитом «Рассуждении о методе», подчёркивая это различие, писал, что
мышление, чтобы существовать, не нуждается ни в каком месте и не зависит ни
от какой материальной вещи. Пожалуйста, обратите внимание на то, что речь
идёт именно о терминах описания, а не об обосновании реального бытия духовных
сущностей.
По-видимому,
г-н Парниа озабочен тем же вопросом: каким образом нейробиолог мог бы
корректно описать возникновение видений при выключенном мозге, не прибегая к
необходимости сваливать всё на мистику. Он не собирается доказывать
существование нематериального мира, ожидающего нас после смерти.
|
